Слово чести - Страница 160

К оглавлению

160

Из радио донеслись позывные:

– Мустанг первый, это шестой, – говорил радиооператор Браудера. – Позовите вашего шестого к моему шестому.

Келли колебался, затем передал радиотелефон Тайсону. В бункере все затаились, когда послышался голос командира роты:

– Первый, это шестой. Мне нужно сообщить Большому шестому подробности вашего боя.

Тайсон облизал запекшиеся губы и взял трубку.

– Роджер, можете подождать до утра? Мы здесь прячемся.

– Роджер, вас понял. Я извещу командира батальона. Как люди?

– Роджер, вокруг бункера большое движение. Если нам придется завязать бой, мы громко заявим о себе.

Во всяком случае, отсиживаться не станем, – продолжал Тайсон нетерпеливым голосом.

– Роджер, не теряйте головы. Светает.

– Хорошо. Конец связи, – не дослушав последние слова Браудера, Тайсон передал трубку Келли.

Келли отодвинул в сторону радиотелефон и изложил свою версию относительно случившегося в госпитале:

– Когда мы приблизились к больнице, нас встретил сильный огонь. Петерсона и Муди ранили. Мы нашли укрытие, и завязалась перестрелка. В здании находились значительные силы противника. Мы не знали, что это больница, да, лейтенант?

Голос Тайсона глухо отдавался в бетонных стенах бункера:

– Да, в здании скрывался многочисленный отряд противника. Я решил перейти в наступление. Короткими перебежками мы продвигались к объекту. Проникнув внутрь, мы стали выбивать врага из помещений госпиталя. Садовски, повтори.

– Проникнув внутрь, мы стали выбивать врага из помещений госпиталя. Детонк, теперь ты.

– Мы проникли внутрь и стали выбивать врага из помещений госпиталя. Белтран?

– Мы проникли в госпиталь и выбили врага из всех помещений. Калан, давай.

Весь взвод повторял одно и то же, а Тайсон внимательно слушал. И так строчка за строчкой проговаривалась каждым, пока в памяти солдат навсегда не отложились мельчайшие подробности мнимого боя.

Часы проходили то в полной тишине, то за детальным уточнением того, что происходило внутри госпиталя. Тайсон обратил внимание, что прорезиненные накидки, обмотанные вокруг трупов, от сильного ветра надувались, как воздушные шары. Он заметил также, что его люди погрузились в состояние, подобное летаргии, – естественный результат переутомления, марихуаны и постстрессового поведения. К тому же они казались весьма восприимчивыми к его словам. Время работало на Тайсона. Час за часом он возобновлял контроль не только за ситуацией, но и за действиями членов взвода.

Занялась ложная заря – одна из особенностей тропиков, – чуть осветив пулемет, установленный в восточном направлении, потом наступила кромешная тьма, самое непроглядное время суток.

– Здание полностью сгорело, – сказал Тайсон, – и не представлялось возможным найти человеческие останки или какое-либо оружие. Но я насчитал до пожара двенадцать убитых вражеских солдат.

Келли повернулся к Садовски:

– Как тебе кажется? Нормально?

Садовски, прежде чем ответить, надолго задумался.

– А ты посчитал тех двоих, которых взорвал гранатой Калан?

– Я уже об этих двух докладывал, ведь так, лейтенант? – вставил Калан.

– Да, – ответил Тайсон. – Я посчитал их. – Он закурил сигарету и отпил немного тепловатой воды из фляги. – Мы преследовали бежавшего врага до Хюэ, но потом потеряли их из виду.

– Верно, – подтвердил Детонк. – Я случайно наткнулся на этот наполовину заросший бункер, и мы решили обследовать его.

– Мы подошли к нему поближе, – продолжал Белтран. – Уолкер бросил в него гранату, и после взрыва мы вошли внутрь.

– Бункер оказался пустым, – развивал мысль Уолкер, – мы решили передохнуть в нем, потому что очень устали.

Тайсон следил за стволами пулеметов. Ночь сдала свои права занимавшемуся дню. Дождь прекратился, и повсюду стояла странная тишина, которая бывает обычно после предрассветного отхода противника.

Тайсон пристально смотрел на порхающий мотылек пламени оплывшей свечи, потом поднялся и подошел к центру бункера, где в консервную банку был впаян огарок. Келли и Садовски пошли следом, к ним присоединился Детонк, затем остальные члены взвода. Тайсон вытянул руку вперед, а Келли положил на нее свою. Тайсон наблюдал, как боец, входивший в круг, освещаемый мерцающим пламенем, клал свою руку на руку товарища. Тайсон заглядывал в лицо каждому, точно не зная, какие чувства он испытывал к этим людям, но то,что в большей мере превалировала жалость, он не сомневался. Бен заговорил размеренным голосом:

– Мы даем слово солдата, брата, товарища по оружию, мужчины, друга и, может быть, христианина. И мы знаем, что мы подразумеваем под данной клятвой, которую даем на всю жизнь. Келли?

– Клянусь. Док?

– Клянусь. Садовски?

– Клянусь. Белтран?

~~

– Любой из нас мог настучать полковнику и заложить других, – сказал Фернандо Белтран, – но в ту ночь мы дали слово. Его мы должны были держать до самой смерти. Я никому не сказал, даже священнику, поэтому на мне тяжкий грех... убийство монахинь... И я должен молиться каждый день, чтобы Господь простил меня, когда придет мой час встретиться с ним. Если же он не даст мне прощения, тогда я буду проклят во веки веков. Это я сделал для нас.

Тайсон слушал их исповеди, потом резко оборвал:

– Хватит. Мы обсудим Брандта в следующий раз. – Он перевел разговор в другое русло. – Вы где остановились?

– Начальство распорядилось предоставить нам домик для гостей, – ответил Садовски. – Мы прибыли прошлой ночью, но твой адвокат попросил нас сделать тебе сюрприз.

160