Слово чести - Страница 106

106

– Красивый вид. – Он закурил сигарету. – Ну, как я выгляжу в форме? Таким, как вы меня представляли?

– Зарубите себе на носу, что мне нет никакого дела до того, как вы выглядите в форме. Ну раз уж вы спрашиваете... Да. Вы выглядите отлично, только почему-то волосы слишком длинные. Это не по уставу.

– Я уже стригся, но они быстро растут. Между прочим, вы когда-нибудь найдете мой зонт?

– Нет. Я вам уже сказала, что оставила его в самолете. Хотите, я вам заплачу за него?

– Нет. Это подарок. Почему бы вам просто не купить мне такой же? Черный.

– Хорошо. Черный. – Карен нетерпеливо произнесла: – Мне приказано в течение пяти дней представить отчет о проделанной работе.

– Хорошо. Тогда мы узнаем, что нас ждет.

– Да. Нет ничего хуже, чем ждать. Я не собиралась ничего затягивать, но мое время ограничивается пунктами статьи 31-й «Кодекса военных законов», которая, как вам известно, предусматривает только предварительное расследование. Во всяком случае, я могу рекомендовать одно из двух: либо закрыть дело, либо ввиду нарушения «Кодекса военных законов» обвинения снимаются и расследование продолжается согласно статье 32-й. Как вы сами понимаете, моя рекомендация для прокуратуры – вещь необязательная.

– Но ваше последнее слово имеет некоторый вес, другое дело, какую рекомендацию хочет получить от вас армия.

– Мне безразлично, что они хотят, – сухо ответила она.

– Вы пытаетесь вычислить, не угодно ли им, чтобы вы обошлись со мной построже, – продолжал Тайсон. – Если Харпер, мол, говорит «продолжайте», тогда колеса военного судопроизводства закрутятся и дело передадут в высший военный суд, а главным побудителем посчитают вас. Ну а если Харпер поставит точку в своем расследовании, они пожмут плечами и неохотно замнут дело, путь даже ваша рекомендация почти не играет роли. Но тогда зенитная артиллерия газетчиков разбабахает вас в пух и прах. Я не завидую вам.

Карен тяжело вздохнула.

– Могу я с вами поговорить конфиденциально?

– Конечно.

Она помешкала немного.

– Я всегда думала, что порученное мне расследование подстроено. Я не понимаю, почему прокуратура возлагает такую большую ответственность на одного человека? Почему именно на меня?

– Вы только теперь об этом задумались?

– Расследованием с самого начала должен был заниматься штат подготовленных сотрудников ФБР, ЦРУ, министерства юстиции и так далее. Следствие по такой статье ведется обычно довольно долго, ведь нужно же определить, соответствует ли все это действительности, заслуживают ли эти факты того, чтобы ими занимались присяжные.

– И то правда. Но пока что прокуратура не сделала ничего незаконного.

– Да... возможно. Но все это просто... странно. – Она посмотрела на него в упор. – Позвольте мне спросить вас кое о чем. Кто-нибудь... ну, кто-то из правительства обращался к вам... с предложением? – Карен подождала. – Ну? Кто-нибудь, кроме меня, разговаривал с вами?

– Нет.

– Видите ли, лейтенант, мне не нравится, что из меня делают дуру, даже больше, чем из вас козла отпущения.

– Я очень хорошо понимаю, каково вам сейчас.

– Нас что, держат за пешек в игре, о правилах которой нам неизвестно?

– Нет, конечно, нет. Послушайте, майор, если вы думали, что это дело раздули для того, чтобы восторжествовала справедливость, то вы очень наивны. Все уже предопределено независимо от того, что мы скажем. Не удивляйтесь, если к вам кто-то подойдет и посоветует прислушаться к точке зрения армии.

Она повернулась лицом к застекленной части террасы и посмотрела вдаль. Тайсон следил за ее взглядом. Океанский лайнер «Роттердам», бороздя пролив, проплыл под мостом, укачивая поднимающимися волнами небольшое суденышко, следующее по его курсу. Летевший с юга турбореактивный самолет шел на посадку в аэропорт Кеннеди. Тайсон вспомнил отпуска, проведенные с Марси там, где они были счастливы. И тут он с полной силой ощутил, что жизнь догорает и что последние фрагменты ее связаны с тюрьмой, разводом, финансовыми проблемами, позором преступления, доказанного или недоказанного.

Карен прервала его раздумья.

– Я должна вам сказать, лейтенант, и вы уже знаете, что я собрала достаточно фактов, чтобы рекомендовать присяжным решить вопрос о подсудности данного дела.

– Тогда не медлите.

– Но у меня также зародилось подозрение, что правительство оказывает тайное давление на ход расследования. И если на самом деле это правда, тогда ваши права в чем-то могут быть нарушены в ходе судебного процесса...

– Послушайте, майор, мои права нарушены с того самого дня, когда акушерка хлопнула меня по попке. Иногда властям приходится делать определенные вещи на благо общества и даже на благо некоторых личностей, делая им больно при этом. Где вы учились? В монастыре?

– Вы говорите так, словно защищаете правительство.

– Конечно, я этого не делаю, но я очень хорошо понимаю, что его подключили к ремонтно-восстановительным работам.

– Заключали ли вы с армией или министерством юстиции что-то вроде сделки?

– Нет.

– А вы бы пошли на это?

– Смотря что за сделка. В подобных делах вы не предлагаете, а соглашаетесь или нет.

– Значит, все-таки к вам подходили. Это незаконно. Идет следствие по статье 31-й, и только я могу вступать с вами в переговоры, и то по вашему согласию.

– Вы можете соблюдать условности.

– Как с вами завязали контакт? При каких обстоятельствах?

– Если это нигде не прозвучит...

– Нет, – ответила она, – я уже не могу это слышать. Я должна буду доложить об этом.

– Тогда оставьте свой вопрос.

106